Айзек Азимов - Дуновение смерти [Сборник]

Он заметил, что шагает чересчур быстро, и у входа в большую двойную дверь принудил себя замедлить шаги.

Стоит только повернуть отсюда налево, и день будет испорчен с самого начала. А ведь он мог пойти направо к лифту и подняться к себе, на четвертый этаж.

Но он повернул налево и вошел в дверь с табличкой «Деканат химического факультета». Почему-то он сразу ощутил себя учеником начальной школы наедине с высоченным, суровым учителем, отсылающим его к великану-директору.

Брейд взглянул на часы: всего двадцать минут девятого, оставалось еще десять минут.

Когда Брейд сел, Джин Мэкрис отделалась от какого-то студента и поднялась со своего места.

— Подождите минутку, профессор Брейд, и он вас примет: сейчас он говорит по телефону.

— Ничего, — сказал Брейд. — Я пришел слишком рано.

Она вышла из-за своего стола и, толкнув вертушку, служившую входом за перегородку, направилась к Брейду. Она являла собой олицетворение тревоги.

Ее длинное лицо с выступающими вперед зубами выражало постоянную скорбь, но, по мнению Брейда, похоронный вид Джин вряд ли свидетельствовал о меланхолическом складе. Она хорошо справлялась с делом, ловко выпроваживала нежелательных посетителей, извещала Брейда о программе дня и, как только у нее выдавалось время, старалась заменить ему личного секретаря, которого факультет не стал бы оплачивать.

— Я была крайне поражена вчера, когда вы мне позвонили, — доверительно обратилась она к Брейду. — Воображаю, как вас это потрясло, профессор Брейд.

— Да, это был неожиданный удар, мисс Мэкрис.

Тон ее стал еще более интимным:

— Надеюсь, миссис Брейд поняла, почему вы задержались. Я постаралась объяснить.

— Да, благодарю вас.

— Я просто побоялась, что поскольку вы всегда так точны, миссис Брейд может подумать, ну понимаете… Может расстроиться и даже вообразить…

У Брейда промелькнула дикая мысль, не намекает ли мисс Мэкрис, что его могут заподозрить в сексуальной распущенности. Он уставился на нее с некоторым ужасом.

Она ловко перевела разговор:

— Наверное, вас особенно расстраивает то, что это ваш ученик.

— Да. Конечно.

— Так вот, в связи с этим…

На столе у мисс Мэкрис тихо загудел зуммер, и Джин заторопилась.

— Профессор Литлби может вас принять, но когда вы вернетесь, я вам скажу. — Она значительно кивнула.

Уходя, Брейд видел, как Джин поправляет белую блузку, столь же девственно чистую, подумал он рассеянно, как и колебавшаяся под ней неприметная грудь.

Профессор Литлби повесил трубку и механически улыбнулся. «Возможно, — подумал Брейд, — и он когда-то умел улыбаться искренне, но, занимая высокую начальственную должность, вряд ли можно полагаться только на собственные душевные реакции: ведь нужно обеспечить бесперебойную подачу улыбок в каждом подобающем случае. Необходимо иметь нечто более прочное и надежное, вот и пускается в ход автомат, который совершенствуется и смазывается, пока не появятся гарантии, что улыбка выпорхнет на уста при первом же требовании, независимо от событий или от отношения к ним».

И Брейд в свою очередь механически улыбнулся.

— Здравствуйте, профессор Литлби.

Профессор Литлби кивнул и потер ухо.

— Ужасный случай. Ужасный.

Его широкое лицо, выбритое до красноватого блеска, выразило соответствующую моменту озабоченность.

Время остановилось для Литлби двадцать лет тому назад. В ту пору его книга по электрохимии выдержала три издания и ею пользовались как учебником. Но четвертое издание так и не появилось, и книга вышла из обращения. Иногда Литлби задумчиво поговаривал, что надо ему выбрать время и подготовить новое издание, но даже сам не верил своим словам.

Да и зачем ему было этим заниматься? Книга обеспечила ему имя, а несколько патентов, относящихся к гальваностегии хрома, — скромный, но независимый доход и приглашение на должность декана, когда умер старый Баннерман.

Брейд кивнул, соглашаясь, что случай действительно ужасный.

— Конечно, — начал Литлби, — не так уж странно, что все произошло именно с этим аспирантом. Совершенно нелепый тип, как я вам и сказал вчера по телефону. Сожалею, что приходится говорить так о вашем ученике, тем более после ваших благоприятных отзывов о нем, но я просматривал характеристики и должен сказать, что весь профессорско-преподавательский состав был о нем дурного мнения.

— В некоторых отношениях он был трудный молодой человек, но обладал определенными достоинствами.

— Вполне возможно, — сухо сказал Литлби. — Впрочем, это к делу не относится. Я прежде всего обязан думать об университете, о нашем факультете.

Литлби перебирал бумаги на столе, и Брейд исподволь наблюдал за ним.

— Нам не следует допускать разговоров, — продолжал Литлби, — что не были приняты должные меры предосторожности, что мы пренебрегли техникой безопасности.

— Нет, нет, конечно.

— Кстати, как это произошло? Я знаю, что он вдохнул цианистый водород, но каким образом?

Брейд, не входя в подробности, изложил факты.

Литлби сказал:

— Ну вот вам, пожалуйста. Сосуд нельзя было оставлять открытым. Тогда он не сунул бы туда свой дурацкий нос.

— Нейфилду, очевидно, казалось, сэр, что при открытом сосуде ему будет легче регулировать ход эксперимента.

— Чепуха. В том-то и беда с современной молодежью, что безопасность у них на последнем месте. Знаете, я обошел лаборатории, и мне стало дурно, буквально дурно, от того, что я увидел. Растворители кипятят на открытом огне. При нагревании никто не пользуется асбестовыми сетками. А вытяжные шкафы в ужасающем состоянии. Откровенно говоря, я собирался созвать факультетское собрание именно по данному вопросу, и чрезвычайно прискорбно, что я не успел его созвать до этого происшествия.

Брейд неловко заерзал на стуле. Никаких особых нарушений техники безопасности в студенческих лабораториях не было.

— Сэр, если не считать порезанных пальцев да небольших ожогов кислотой, это единственный несчастный случай за последние десять лет.

— А вам бы хотелось больше?

Брейд промолчал, и Литлби, насладившись тем, как ловко он парировал его слова, заговорил снова:

— По-моему, прежде всего мы должны заняться организацией специального курса по технике безопасности, прочитать лекции о том, что, так сказать, можно и что нельзя у нас в химии. Лекции назначим на пять часов, с обязательным посещением для всех, кто проходит лабораторную практику, как для старшеклассников, так и для аспирантов. Ваше мнение?